Главная > Строение > Александр Самойлович Ахиезер: биография. Александр Самойлович Ахиезер: биография Публикации на портале

Александр Самойлович Ахиезер: биография. Александр Самойлович Ахиезер: биография Публикации на портале

Экология познания: Ещё не началась перестройка, а историк Ахиезер уже в 1979 году прогнозировал не только её неизбежное появление но и – неизбежный провал. Он верно предугадал, что после либерализации Россия вернётся к авторитаризму, а её культура латиноамериканизируется

Ещё не началась перестройка, а историк Ахиезер уже в 1979 году прогнозировал не только её неизбежное появление но и – неизбежный провал. Он верно предугадал, что после либерализации Россия вернётся к авторитаризму, а её культура латиноамериканизируется. Но эта архаизация и станет могильщиком системы.

Историк и философ Александр Ахиезер – одна из самых интересных и недооценённых фигур в российском академическом мире. Он сделал понятие «архаизация» одним из главных в своей масштабной социокультурной теории истории России. Ахиезер в советское время был признанным специалистом по урбанизации, однако дома в течение почти трёх десятилетий философ писал свой самый главный труд – «Россия: критика исторического опыта». Он начала работу над ним ещё в начале 1970-х. В 1980-е годы рукопись была изъята сотрудниками КГБ, и учёному пришлось переписывать труд заново. Первое трёхтомное издание книги увидело свет в 1991 году (второе - расширенное и дополненное - в 1997-1998 году).

Но уже в нулевые не только труды Ахиезера, но и он сам были забыты. Философ последние десять лет жизни провёл в одиночестве и нищете, и умер почти в безвестности.

Его теория циклического развития Росси объясняет закономерности маятникового развития циклов, начиная с Киевской Руси и по настоящее время. Он также показал природу раскола русской культуры и общества, механизм адаптации русской культуры к расколу, что рассматривается им как «историческая ловушка», в которой находится русская культура. Сегодня это единственная в российской науке теория развития России, основанная на социокультурной методологии. Ахиезер предсказал логику и время распада СССР, а также и её преемницы России (в 2020-х годах, когда утилитаризм наконец-то сможет победить архаизацию).

Александр Соломонович был и политическим футурологом. Он очень верно прогнозировал ещё в 1979 году, что СССР столкнётся с перестройкой, которая окажется неудачной – ей не смену опять же придёт архаизация в форме тоталитаризма и неоязычества. Мы даём «тезисы из этого его прогноза о будущем России (из книги «Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). Т. I: От прошлого к будущему).

«Система вновь будет носить гибридный характер, так как раскол, существование враждебных систем ценностей при слабом развитии культуры диалога не оставляет другой возможности. Видимо, вновь идеология будет носить характер некоего «псевдо», т. е. фиксировать его некоторую претензию на то, чтобы быть тем, чем она является лишь отчасти. Это может быть псевдопочвенная идеология в связи с ростом русского национального самосознания.

Можно констатировать высокую вероятность инверсионного поворота от интернациональной официальной идеологии к национальной. Для этого направления, однако, характерен не только национализм вплоть до его крайних форм, но прежде всего стремление создать идеологию на основе возврата к архаичным ценностям. Это будет попытка вернуть общество из промежуточной цивилизации на путь традиционализма.

Это идеологическое направление защищает свою позицию ссылкой на необходимость развивать национальную культуру, национальную самобытность. При этом игнорируется, что эта бесспорная необходимость, этот важный аспект роста национального самосознания может развиваться бесконечным количеством путей. Из них выбирается один – тот, который противостоит плюрализму, диалогу, специфике современного мира и независимо от субъективных намерений идеологов толкает к насильственному подавлению плюрализма и диалога.

Не существует угрозы «внедрения через телевидение и другие средства массовой информации американского образа жизни», культивирующего идею, что «человек – кузнец своего счастья». Если нас что-то и привлекает в Америке, то не образ жизни, а результаты его – богатство, комфорт, культ здоровья. Нам ближе латиноамериканский способ бытия – сидение у моря в ожидании погоды и золотой рыбки. Латиноамериканизация нашей культуры – вот действительно реальная угроза, перед лицом которой мы сегодня находимся.

Определяющий характер хозяйственной системы монополии на дефицит, борьба между разными уровнями субъектов монополии как важнейшее содержание хозяйственной жизни, осознание обществом необходимости защиты элементов рыночного хозяйства от монополий означают, что в обществе существуют мощные факторы, которые постоянно будут стимулировать разрешение проблем на пути усиления авторитаризма. Сама борьба разных уровней монополии на дефицит включает и борьбу высшей власти за свою монополию, т. е. обращение к авторитаризму в масштабе общества.

Возможность роста дискомфортного состояния в результате массового соборного локализма также несёт в себе угрозу авторитаризма. Рост дискомфортного состояния очевиден. Налицо массовый шок. Старая жизнь рухнула. Она стала «бывшей», и бывшими стали мы. Шок возник в результате необходимости оперативно перестраивать весь свой психологический аппарат принятия решений. Очевиден крах всей прежней жизни при не слишком- то больших надеждах приспособиться к жизни новой. Народ чувствует себя обманутым во всех чаяниях. Это неизбежно приводит к накапливанию потенциала новой инверсии. Рано или поздно инверсионная волна локализма себя исчерпает, и массовая волна может обратиться к авторитаризму, способному, как многие полагают, подавить хаос, «справедливо» распределять ресурсы.

Другой движущей силой может быть активизация имперских ценностей, инициируемая психологической и другими формами давления народов, вставших на путь национального развития, движения к независимости. Давление этих двух сил может вызвать к жизни весьма реакционную форму авторитаризма. К авторитаризму толкает кардинальная неспособность общества молниеносно создать какие-то качественно новые, принципиально более эффективные политические, экономические и прочие механизмы.

В попытках найти меру между развитием рынка и сохранением исторически сложившихся монополий на дефицит необходимо фокусировать внимание на развитии тех форм рынка, которые в сложных и хаотических условиях современной разрухи оказываются менее задействованы в сложной системе хозяйственных отношений. Это прежде всего торговля, добыча сырья, сельское хозяйство. Это мелкий бизнес, малые предприятия. Необходимо всеми силами избегать того пути развития промышленности, который начался задолго до конца первого периода, до 1917 года,- развития монополистического производства, подавляющего кустарей, ремесленников, мелкое производство, т. е. массовую почвенную инициативу, что, без сомнения, сыграло роковую роль в хозяйственном развитии страны.

Следует ожидать, что общество будет искать выход прежде всего в борьбе разных монополий за дотации, а власть судорожно искать средства для них, и не в последнюю очередь - в инфляции. Борьба за дотации и против них, вокруг их распределения – важнейший элемент хозяйственной и политической жизни.

Этот инверсионный путь приведёт к новому крайнему авторитаризму, попытке навести порядок крайними мерами. Именно тогда выявит свой тайный смысл шёпот массового сознания – «порядка нет». Тогда выплеснется вверх тлеющая повсеместная тоска по новому Сталину, который всё знает и берёт ответственность на себя, освобождая всех от непосильной ответственности, упорядочит хаос.

Возврат к крепостничеству времён Сталина будет возможен лишь в результате исключительных обстоятельств, т. е. массовых бедствий, опустошения городов, борьбы за хлеб как основной экономической задачи страны. В основе этого поворота будет лежать стремление ликвидировать хаос возвратом к древним формам организации. Если общество будет ориентировано на узко понятые национальные ценности, оно может принять весьма непривлекательные формы. Можно надеяться, однако, что позиции, завоеванные к этому времени частной инициативой, потребности организаций поставят определенную границу произволу.

Авторитаризм не может бесконечно сохраняться и будет сметён новой инверсионной волной. Падение крайнего авторитаризма неизбежно, поскольку он окажется препятствием дальнейшему социально-экономическому и культурному развитию. Ослабление или падение диктатуры, возможно, откроет путь либерализму, но одновременно вызовет новый антилиберальный взрыв.

Невозможно предвидеть, каковы будут результаты такого варианта развития. Возможно, что общество не выдержит бесконечных колебаний между двумя типами цивилизаций: судьба некогда могущественных древних империй может дать некоторые аналогии прогнозирования судеб России. Это может привести к краху России, и причиной его будет не чей-то злодейский план, но исторически сложившаяся исключительно слабая культурная и экономическая интеграция страны, что в истории страны замещалось административной интеграцией». О публиковано

Вышел солидный том трудов недавно скончавшегося известного российского философа Александра Ахиезера, включающий тримонографии. Все они посвящены исследованию динамики российского общества на основе разработанной автором социокультурной методологии познания общественных процессов. Ее можно рассматривать как разновидность диалектического метода, который впитал в себя опыт развития науки, прежде всего исследований культуры, философии культуры. А. Ахиезер разрабатывает социокультурную методологию, смысл которой заключается в перемещении центра тяжести исследования общества в сферу между культурой и отношениями людей, в сферу взаимопроникновения -взаимоотталкивания этих процессов. Уже в этом проявляется новизна концепции А. Ахиезера, которая нацелена на выявление сущности общественных явлений через анализ переходов между ними, что раскрывает сами механизмы переходов мышления и деятельности между культурой в обществе и спецификой культуры личности, общества, между частью и целым, между условиями, средствами и целями этого процесса. Эта способность человека к переходам лежит в основе способности формировать достаточно эффективные решения, обеспечивать тем самым свое воспроизводство, выживаемость.

Уникальный теоретический характер работы А. Ахиезера заключается в том, что он подает свою концепцию в трех ракурсах, через три помещенных в трудах монографии, каждая из которых, казалось бы, рассматривает особый круг проблем. Тем не менее, все они в конечном итоге сфокусированы на единой проблеме, то есть способности человека на всех уровнях своей общности формулировать и реализовывать свои решения в усложняющемся мире. Ценность методологического подхода автора определяется весомым вкладом в развитие общественной науки, заключающимся не только в логически последовательном, системном анализе социокультурных механизмов динамики российского общества, но и в разработке необходимого для этого категориально-понятийного аппарата, проникновения в логику этого подхода, начатую в капитальной монографии автора «Россия: критика исторического опыта», вышедшей еще в 1991 г. в трёх томах. Три монографии «Трудов» объединены проблемой социокультурного воспроизводства, обеспечения социокультурной выживаемости в современном усложняющемся обществе, несущем в себе специфические реальные и потенциальные опасности. Усложнение общества, которое в современном мире неуклонно нарастает, измеряется усложнением проблем, которые человек должен формировать и решать. Все материалы в книге публикуются впервые, за исключением нескольких статей из журналов «Вопросы философии» и «Мир психологии». Их удачный подбор представляет собой третью монографию. На основе социокультурной методологии автор раскрывает специфику механизмов истории российского общества.

Ключ к пониманию специфики динамики российского общества Ахиезер определяет как результат исторически сложившихся в истории страны трех типов культуры, трех нравственных идеалов, отношений между ними. Это прежде всего архаичная культура, включающая соответствующий нравственный идеал, нацеленный на статику. Утилитарная культура несет нравственный идеал, содержащий в себе возможность превращать все элементы реальности, доступные соответствующему субъекту, в средство для ранее сложившихся целей. И наконец, либерально-модернистский идеал, нацеленный на развитие и прогресс. Несмотря на ограниченную социальную базу этой культуры в стране, обращение к ней даже враждебных ей людей обусловлено тем, что мировой потенциал этой культуры несет в себе возможности разрешения все более сложных проблем. Каждая из выявленных культур содержит в себе специфическую программу действий, динамики общества, хотя и существенно разную.

Автор аргументированно показывает, что исторически главная проблема развития общества складывалась в условиях недостаточной для нормального развития общества массовой способности к диалогу. Это обстоятельство приводило к тому, что постоянно возникали острые конфликты между носителями этих типов культур, нравственных идеалов, соответствующих программ жизни общества. Недостаточный диалог между ними дезорганизует все общественные явления, реальную, свободную деятельность человека, развитие способности принимать более или менее эффективные сложные совместные решения.

Эта типология позволяет описать историю России как смену господствующих нравственных идеалов. Фактически автор сформулировал новую концепцию человека как субъекта социокультурного творчества, субъекта собственного развития, опирающегося на различные формы культуры, нравственные идеалы. Философ констатирует развитие новых возможностей человека осмыслять новые реалии, новые ракурсы бытия на основе способности критически себя воспроизводить, изменять свое культурное основание.

Нравственный аспект концепции автора является стержневым вектором в объяснении динамики социокультурных процессов, пронизывающим все работы А. Ахиезера. Этот подход опирается на признание возрастающей роли в этом процессе критики культуры, критики сложившихся отношений людей, без чего невозможно развитие воспроизводства. При этом само философствование трактуется как способность к обобщению, к синтезу социокультурных процессов, как критический поиск новых путей смыслообразования, к результату синтеза и предпосылке его углубления. Автор обращает внимание на недостаточно осознанную потребность в усложняющемся обществе необходимости опережения синтеза, постоянного стремления ко все более глубоким обобщениям.

В соответствии с общим замыслом автора, в первой книге «Специфика российской истории» читатель подводится к мысли о возможности дезорганизации жизни общества и даже национальной катастрофы в результате массовых неэффективных решений усложняющихся проблем.

Катастрофы, точнее, их особая форма – имманентные катастрофы, то есть возникшие без существенного внешнего вмешательства, А. Ахиезер возводитна уровень социально-философской категории, определяя ее как «распадбольшого общества как целого, крушение государственности, его неспособность выполнять функции интеграции» (с. 172). Таких национальных катастроф в России А. Ахиезер насчитывает четыре: гибель Киевской Руси, Великая Смута, начавшаяся в конце XVI в., а также катастрофы в 1917 и 1991 гг. (с. 45).

Анализ национальных катастроф, постигших Россию, нацелен на привлечение внимания к будущему страны. Выдвигается правомерный вопрос: какова причина этой странной традиции, нет ли угрозы ее продолжения? Нельзя не согласиться с автором, что российские имманентные национальные катастрофы были результатом внутренних раздоров, недостаточной способности культурного и организационного объединения, недостаточной культурной интеграции целого через диалог. Автор с горечью указывает, что общая природа этих катастроф не изучалась. Усложнение общества настоятельно требует интенсивного анализа важнейшей, если не самой главной, проблемы воспроизводства, выживаемости страны.

Такая постановка вопроса позволяет рассматривать исторический процесс не только как смену исторических событий, а как возможность вызревания новых социокультурных противоречий, опасностей, требующих существенного, может быть, коренного изменения массового поведения, коренного повышения эффективности решений на всех уровнях общества. Тем самым открывается значение всей книги в целом: она обращает внимание читателей на способности всех и каждого постоянно противостоять опасности очередной имманентной катастрофы, что возможно лишь при условии непрерывного развития социокультурных способностей людей. При этом автор обращает внимание не только на способности власти или элиты это делать, но и всех людей, любого человека. Другими словами, речь идет о развитии соответствующих массовых способностей в масштабе всего общества.

Концепция усложняющегося общества, требующего для обеспечения выживаемости развития массовой способности принимать на себя бремя все более эффективных решений, безусловно, выходит за рамки изучения России, может коснуться любого общества, что свидетельствует о мощном теоретическом потенциале исследования.

Вторая книга «Катастрофы в природе и обществе как нравственная проблема» посвящена социальному осмыслению, анализу каждой из упомянутых выше национальных катастроф, которые имели место в России. А. Ахиезер рассматривает специфику механизма их возникновения. С точки зрения концепции, эти механизмы возникли в результате разрыва между сложностью подлежащих разрешению проблем и способностью, достаточной или нет, быть основой их разрешения. Дальнейшее развитие общества должно рассматриваться как результат этого решения, как результат постоянной способности его корректировать.

Представляя в обобщенном виде основную причину возникновения катастроф как недостаточное развитие способностей к культурной интеграции, философ выдвигает важную общефилософскую, общеметодологическую идею о категории меры как результата обобщения, синтеза. «Для преодоления раскола необходимо не только лавирование между полюсами нравственных идеалов, но и умение находить меру синтеза между ними» (с. 150).Анализ последовательных во времени изменений такого типа открывает путь изучения динамики культуры, динамики изменений эффективности значимых решений.

В выводах к книге «Катастрофы в природе и обществе как нравственная проблема» А. Ахиезер подчеркивает, что «сложность противостояния катастрофам не в последнюю очередь заключается в том, что это противостояние включает критику нравственности, то есть требует напряженного качественного совершенствования нравственного схематизма общества» (с. 328), то есть необходим сдвиг отношения между формами нравственности от полюса взаимоотталкивания к полюсу взаимопроникновения, от конфликта – к диалогу.

Прослеживая исторические возможности предотвращения имманентных национальных катастроф, угрозу превращения их в традицию, автор особо уделяет внимание архаизации. Она понимается как активизация древней архаичной догосударственной культуры. А. Ахиезер убедительно показывает, что архаичная культура «вступила в возрастающее разрушительное противоречие с усложнением подлежащих формулировке и разрешению проблем» (с. 472). Автор впервые в российской философской мысли не только восходит к архаизации как социально-философской категории, но и показывает, что архаизация может достигать крайне разрушительной силы. Заслугой А. Ахиезера является то, что проблема архаизации, которая, казалось бы, уходит в прошлое, в действительности может усиливаться. Автор аргументированно пытается обратить внимание читателей, что угроза архаизации постоянно присутствует в обществе, что пришедшая из древности культура манихейского типа особенно тяготеет к соблазну решать проблемы, опираясь на архаичные ценности, исходящие из того, что социокультурная реальность может рассматриваться как столкновение двух противоположных начал – добра и зла, проблемы не решаются через поиск компромисса, но посредством насилия. Именно манихейская идея абсолютного конфликта персонифицированного добра и зла была взята на вооружение революционерами в 1917 г. Страна в XXI в., испытывающая мощное внутреннее давление архаизации, не прошедшая школы диалога, необходимого для государства, для большого общества, несет в себе громадные риски очередной имманентной катастрофы.

Идея выявления более эффективных программ развития общества через повышение значимости культуры в масштабе общества очень актуальна и не разработана в науке. Попытка заполнить этот пробел увеличивает ценность рецензируемого труда. На основе анализа опыта российской истории А. Ахиезер делает важный вывод, что в стране существовала общая дезинтеграция сил, когда одна часть населения выступала за социальные изменения, за общее развитие, а другая – против, защищая застой. В этом автор видит главное противоречие российского общества. Автор описывает общество через дуальную оппозицию:взаимоотталкивание –взаимопроникновение между народом и властью, между интеллигенцией и народом, между ценностями архаики и ценностями развития и т. д. Причем первый полюс часто резко выходит на первый план, то есть наносимые удары могут привести к разрушению последствий попыток формирования государства. Тем самым А. Ахиезер поднимает важнейшую проблему – способность людей искать пути синтеза между своей массовой способностью изменяться и необходимостью обеспечить свою выживаемость. Тем самым концепция А. Ахиезера указывает на жизненную важностьнапряженной ориентациичеловека на свои собственные способности, на потенции человека на то, что человек может существовать, воспроизводить себя лишь саморазвиваясь, критически отыскивая пути развития собственных способностей.

Третья книга «Об особенностях современного философствования» представляет собой теоретическую философскую часть, где А. Ахиезер дает общефилософскую формулировку своего подхода, методологические основы социокультурной теории и методологии. Автор выдвигает тезис, что основной задачей личности как субъекта процесса развития своей культуры, деятельности является постоянное преодоление разрыва между сложностью принятия решений и уровнем личностной культуры, способностей человека. Ахиезер акцентирует внимание на личности как основе разрешения противоречий. Дело в том, что личность работает не в рамках хаотических скопищ людей, а в объединенных сообществах, государствах, институтах и т. д. В сообществах вырабатываются свои субкультуры, внутри которых происходит нацеливание на преодоление опасностей, разрешение проблем в соответствующих масштабах. Если у субъекта вопреки этой тенденции преобладает стремление раствориться в опасных обстоятельствах, то он оказывается носителем программы, которая не обеспечивает принятие эффективного решения. Если субъект направляет свои усилия на противостояние негативным процессам, то его программа способствует повышению собственных способностей, противостоянию раскола общества. Тем самым основная проблема расположена между полюсами дуальной оппозиции. Один полюс – ориентация на ценности статики. Второй полюс – ориентация на динамику, развитие. Суть решения проблемы, как говорилось выше, автор видит в поиске меры между противоположностями.

В рамках предлагаемой методологии А. Ахиезер разрабатывает оригинальный категориальный аппарат, где каждая категория определяется друг через друга, то есть формируется система категорий. В фокус рассмотрения социокультурной теории и методологии выдвигается центральная методологическая категория между, восходящая к М. Буберу, хотя ее интерпретация существенно отлична от буберовской. В интерпретации А. Ахиезера можно усмотреть продолжение традиций диалектической философии, берущей начало еще в античности. Важной заслугой А. Ахиезера является то, что он впервые соединил диалектический и научный методы работы с культурой в соответствии с традицией К. Леви-Строса в единое целое. Иначе говоря, узко понимаемый метод К. Леви-Строса был интерпретирован и поднят до обобщающего метода понимания культуры в ее всеобщих формах. Тем самым категории дуальной оппозиции А. Ахиезер придал новое звучание. Через дуальную оппозицию автор открыл путь сравнению между сущностным единством метода формирования нового смысла через преодоление противоположности полюсов дуальных оппозиций и чисто диалектическим методом противопоставления противоположностей. В сущности, автор использует два типа категорий: концептуальные, иллюстрирующие социальную реальность (решение, катастрофа, архаизация и т. п.), и методологические, с помощью которых осуществляется социокультурный анализ (сфера между, дуальная оппозиция, двойственность, мера, интерпретация и др.). Каждая категория подробно разъясняется и обосновывается. Тем самым автор вносит ценный вклад в решение актуальной проблемы применения методов анализа динамики общественных отношений в развитии общества.

Три монографии представляют процесс восхождения, движения мысли по принципу от абстрактного к конкретному и наоборот, то есть от конкретного к абстрактному. Методология А. Ахиезера стремится избежать опасности растворения важных общественных проблем в общих абстракциях и одновременно стремится к обогащению знаний через анализ логического пространства между целым и частью. В методологическом аспекте работа является оригинальным, новаторским теоретическим синтезом важных социальных категорий, некоторые из которых разработаны автором. Например, автор вводит принципиально новую центральную концептуальную социокультурную категорию «решение», раскрывает ее как «переосмысление человеческой реальности. Оно по-рождает новый смысл, новый элемент культуры, новую культурную программу, оно – предпосылка изменений всех элементов человеческой культуры» (с. 178). Эту категорию он использует как инструмент изучения динамики общественных отношений в их историческом развитии,необходимый одновременно для оценки человеческих способностей, например способности противостоять имманентным катастрофам.

Исследование А. Ахиезера вносит значительный вклад в теорию и методологию общества. Автора можно назвать основоположником методологии социокультурного анализа динамики общества. Благодаря ясности и доступности изложения, образности и яркости «ахиезеровского» стиля, сопричастность к происходящему несомненна. Том «Труды» будет привлекать внимание возрастающего круга читателей, которые обеспокоены перспективами развития российского общества.


Профессиональные интересы :

  • Урбанизация
  • Миграция
  • Социокультурная динамика России.
Публикации :
  • Формирование частной и общественной жизни в России в ХХ веке в свете глобальных сдвигов в культуре. Демографическая модернизация частной жизни и идентичность в России. Научная конференция. Москва, с.47-51
  • Большевизм - социо-культурный феномен. Статья 2. (В соавторстве). Вопросы философии, 2002, № 5, с.55-67
  • Между циклами мышления и циклами истории. Общественные науки и современность, 2002, № 3, с.122-132
  • Социокультурные механизмы циклов культуры. В кн. Искусство в ситуации смены циклов, Москва, 2002
  • Рецензия на кн.: Е.Б.Рашковский. На оси времен: Очерки по философии истории. М., Прогресс-Традиция,1999. Pro et Contra, № 1, 2002, с.209-213
  • Цивилизационный выбор России и проблема выживаемости общества. Россия и современный мир, 2002, №2, с.69-86
  • Циклизм как условие, средство и цель человеческой жизнедеятельности (Логика культуры и циклизм). Циклы в истории, культуре, искусстве, Москва, 2002: 83-103
  • Российское пространство как предмет осмысления. Отечественные записки, 2002, № 6, с.72-86
  • Пространство в России. Отечественные записки, 2002, № 6, с.27,29,32,36

Публикации на портале:

Книги

Статьи

, политология

Алекса́ндр Само́йлович Ахие́зер (29 сентября , Москва - 12 октября ) - российский культуролог, социолог, политолог и философ; исследователь исторических закономерностей .

Биография

Родился в Москве в интеллигентной семье. Отец, выпускник юридического факультета Киевского университета , был сотрудником редакции газеты «Правда »; владел многими иностранными языками и некоторое время работал в Германии. В военные годы Саша и его мать находились в эвакуации: сначала в одном из уральских колхозов, а затем в Васильсурске .

Работая в НИИ градостроительства АСА СССР (1962-1968), он в то же время получал послевузовское образование по двум специальностям: «народнохозяйственное планирование» (аспирантура НИИ Госплана СССР) и «философия» (окончил аспирантуру в 1967 году, с защитой кандидатской диссертации) .

После защиты стал сотрудником НИИ теории, истории и перспективных проблем советской архитектуры, а с 1969 года - Института международного рабочего движения АН СССР .

В последние годы жизни был ведущим научным сотрудником (работал в Центре демографии и экологии человека с 1991 года). В 1998 году защитил докторскую диссертацию по специальности «философия» .

Семья

Вторая жена - Сусанна Яковлевна Матвеева , сотрудник института философии РАН, соавтор А. С. Ахиезера .

Вклад в науку

О книгах А. С. Ахиезера

… Александр Ахиезер умел ставить обществу безошибочные диагнозы. Высочайший профессионал в своём ремесле политолога и культуролога, Александр Ахиезер более всего в жизни ненавидел дилетантизм – и в науке, и в политике. У тех, кто остался, ещё есть шанс прочитать и понять его мудрые книги.

А. С. Ахиезер ввёл ряд новых культурологических и социологических терминов, «превратил некоторые общеизвестные научные метафоры в научные понятия» .

Выдвинул концепцию социокультурной эволюции, осуществляющейся по спирали, и описал стадии развития нравственного идеала, преобладающего в обществе: «синкретизм» - «умеренный утилитаризм» - «развитый утилитаризм» - «либеральный нравственный идеал» .

Книга «Россия:критика исторического опыта (социокультурная динамика России)»

Первый вариант рукописи этой книги (более 1000 машинописных страниц), к работе над которой А. С. Ахиезер приступил ещё в 1974 году, был изъят сотрудниками КГБ (1982) . В годы перестройки книга была написана заново, и вышла в трёх томах в 1991 году, вызвав широкий резонанс в научной среде .

Книга «История России: конец или новое начало?»

В 2005 году вышла научно-популярная книга «История России: конец или новое начало?», в которой проведён системный анализ истории и социокультурного развития России .

Основные труды

Книги
  • Ахиезер А. С. Научно-техническая революция и некоторые социальные проблемы производства и управления. - М .: Наука , 1974. - 309 с.
  • Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). - Новосибирск: Сибирский хронограф , 1998. - Т. 1. От прошлого к будущему. - 804 с. - Первое издание трёхтомника вышло в 1991 г. (Москва: Философское общество СССР)
  • Ахиезер А. С. Социально-культурные проблемы развития России. - М .: Ин-т науч. информации по обществ. наукам РАН , 1992. - 82 с.
  • Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. - Т. 2. Теория и методология. Словарь. - 600 с.
  • Ильин В. В. , Панарин А. С. , Ахиезер А. С. Реформы и контрреформы в России. - М .: Изд-во МГУ , 1996. - 400 с. - 3000 экз. - ISBN 5-211-03734-0 .
  • Ильин В. В. , Ахиезер А. С. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. - М .: Изд-во МГУ, 1997. - 384 с. - (Теоретическая политология, мир России и Россия в мире). - ISBN 5-211-03762-6 .
  • Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало? /издание=2-е изд., испр. и доп.. - М .: Новое издательство , 2008. - 464 с. - ISBN 978-5-98379-099-5 .
Статьи

Из статьи «Россия как большое общество»

Двухэтапный крах государственности в 1917 г., ставший национальной катастрофой, объяснялся вовсе не заговором или «всеобщим восстанием угнетённых», но прежде всего тем, что основная масса населения отхлынула от существующей власти, отказала ей в ресурсах (как духовных, так и материальных), перестала рассматривать себя в качестве субъекта жизни большого общества.

  • Ахиезер А. С. Культура и социальные отношения // Перестройка общественных отношений и противоречия в культуре. - М ., 1989.
  • Ахиезер А. С., Матвеева С. Я. Гуманизм как элемент культуры // Общественные науки . - 1990. - № 2 .
  • Ахиезер А. С. Критические пороги социальных систем // Общественные науки и современность. - 1992. - № 1 . - С. 45-54 .
  • Ахиезер А. С. // Вопросы философии . - 1993. - № 1 . из первоисточника 30 декабря 2012.
  • Ахиезер А. С. Культурные основы этнических конфликтов // Общественные науки и современность. - 1994. - № 4 . - С. 115-126 .
  • Ахиезер А. С. Динамика нравственности как основа прогноза // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития / Под общ. ред.Т. И. Заславской . - М .: Интерпракс, 1994. - С. 219-222 .
  • Ахиезер А. С. Возможность прогноза социокультурной динамики России // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской . - М .: Интерпракс, 1994. - С. 287-292 .
  • Ахиезер А. С. Эмиграция как индикатор состояния российского общества // Мир России . - 1999. - Т. 8 , № 4 . - С. 163-174 .
  • Ахиезер А. С. Диалектика урбанизации и миграции в России // Общественные науки и современность. - 2000. - № 1 . - С. 78-89 .
  • Ахиезер А. С. Между циклами мышления и циклами истории // Общественные науки и современность. - 2002. - № 3 . - С. 122-132 .
  • Ахиезер А. С., Гольц Г. А. Неэффективность решений как фактор дезорганизации общества (на примере транспортной системы России) // Общественные науки и современность. - 2003. - № 6 . - С. 41-50 .
  • Ахиезер А. С. Миграция в российской истории // Полития. - 2004. - № 4 . - С. 69-76 .

Напишите отзыв о статье "Ахиезер, Александр Самойлович"

Примечания

Комментарии

Источники

Ссылки

  • Давыдов А., Яковенко И. , Гольц Г. и др. . Демоскоп Weekly (9 декабря 2011). - Электронная версия бюллетеня «Население и общество» Института демографии гос. ун-та ВШЭ. Проверено 30 декабря 2012. .
  • . Фонд «Русское либеральное наследие" (rusliberal.ru) (12 октября 2007). Проверено 30 декабря 2012. .
  • Кара-Мурза А. . Союз Правых Сил (www.sps.ru) . Проверено 30 декабря 2012. .

Отрывок, характеризующий Ахиезер, Александр Самойлович

– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его, дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.

– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.


Рекомендуем также